храм свободы

ʃraɪn
1. сущ.
1) рака;
гробница, усыпальница Syn: tomb, sepulchre
2) место поклонения, святыня at a shrine ≈ у святыни to consecrate a shrine ≈ освящать место поклонения to create, establish a shrine ≈ устраивать место поклонения to desecrate a shrine ≈ осквернять святыню to pray at a shrine ≈ молиться у святыни sacred shrine ≈ святое место
2. гл.
1) заключать в раку
2) благоговейно хранить рака;
ковчег гробница, усыпальница;
мавзолей алтарь;
храм - the main * of a Shinto temple главный алтарь синтоистского храма святыня, место поклонения - the * of liberty храм свободы - national * национальная святыня - to desecrate a * осквернить святыню обитель - secret * тайная обитель (редкое) класть в раку или в ковчег сохранять, хранить (в сердце) shrine благоговейно хранить ~ заключать в раку ~ место поклонения, святыня ~ рака;
гробница, усыпальница

1. [ʃraın] n 2. [ʃraın] v

поворот, поворот речи, иносказание, троп; употребляется в двух смыслах: 1) в поэтике двуосмысленное употребление слов: иносказательное и буквальное, которые связаны друг с другом по принципу смежности (метонимия, синекдоха), сходства (метафора), противоположности (ирония, оксюморон). Обучение тропам входило составной частью в грамматику, в компетенцию которой помимо тропов входило знание слов, букв и слогов, умение владеть правильной речью, определения, стопы, ударения, пунктуация, орфография, аналогии, этимологии, различения, варваризмы, басни, стихи, история; 2) смысл средневековой идеи тропов как особенности мышления: изменчивость тварного мира являлась онтологическим аргументом, по принципу Августина «Я ошибаюсь (изменяюсь), следовательно, существую». Тропы представляли собою способ мышления, который средневековые философы и богословы называли «тропическим разумом» (sensus tropicus). Средневековые мыслители полагали, что любое суждение, сколь бы точным оно ни было, перед лицом Бога всегда есть троп, поскольку любая познаваемая вещь неопределима. Тот, кто осмеливался говорить не только о плотской, но и о духовной сущности, прибегал к помощи аналогий или сравнений, которые являются способами организации тропов, способствующими пониманию сути дела и являющимися слабой попыткой уловить или постичь Бога через тварный мир. Иоанн Скот Эриугена в трактате «О разделении природы» писал, что слова, обозначающие сотворенные сущности любого подверженного изменению естественного и неестественного предмета, не могут сказываться о Природе созидающей (т. е. о Боге) в собственном смысле, но только в переносном. По Петру Абеляру, человеческий язык приспособлен к сказыванию о вещах этого мира, но «сами слова необходимо превосходят их собственное значение» и, «будучи посредниками Святого Духа», в переносном смысле свидетельствуют о Боге. В прологах и комментариях к Библии тропология, или лепория, определяется как венец мироздания, место соприкосновения горнего и дольнего миров. Именно в этом месте человеческое слово соотносится с Божественным, определяя и степень своей любви к Богу, и степень творческой свободы, что лежало в основании познания. Потому тропология обозначается через этическую категорию благого. Один из прологов к «Схоластической истории» Петра Коместора (XII в.), который представляет собой библейский комментарий, звучит так: «В доме Его императорского величества надлежит иметь три палаты: аудиторию, или консисторию, в которой Он определяет права; трапезную, в которой распределяет Он пищу; спальню, где Он отдыхает. Таким образом, Владыка наш, управляющий ветром и морем, владеет миром через аудиторию, где все упорядочивается по воле Его... Отсюда: Господни и земля и полнота ее. Душу праведного Он обнимает в спальне, так как радость Ему пребывать там и отдыхать с сынами человеков. И потому называется Он женихом, душа же праведника - невестою. В трапезной, где Он напояет своих, оставляя трезвыми, Он хранит Священное Писание. Отсюда: в дом Господа мы ходили согласно, т. е. будучи умудренными в Священном Писании. Потому Он называется pater familias. Три части в трапезной Его: фундамент, стены и крыша. История - это фундамент, коей три вида: анналы, календарная история и эфемерная. Стена, вздымающаяся ввысь, - это аллегория, которая выражает одну мысль посредством другой. Венец же крыши дома есть тропология, которая благодаря содеянному сообщает нам то, что нужно делать» (Петр Коместр. Схоластическая история // Неретина С. С. Верующий разум. Книга бытия и Салический закон. С. 283). Трапезная в прологе, будучи одной из палат, т. е. единичностью, вместе с тем (одновременно) есть целое, поскольку она - хранилище Божьего Слова, одухотворяющего универсум. Целое здесь выявляется через часть (синекдоха). Еще более тропический характер мышления очевиден при сопоставлении значений слов, в результате чего обнаруживается, что одни и те же тексты читаются в разных ключах и в зависимости от позиции читателя понимаются в буквальном или переносном смысле. Под «домом» можно подразумевать и храм, и дворец; под «императором» - и Небесного, и земного повелителя; «аудитория» знаменует как любые власти и силы, так и место Страшного суда; «спальня», где душа праведного пребывает в веселии с Сыном Человеческим, - свидетельство не только земного успокоения, но созерцания, духовной близости с Богом, «трапезная» - знак единства христианского мира и Тайной вечери. Выражение «распределять пищу» помимо прямого значения имеет и переносное - «даровать милости», значение глагола inebrire - не только «поить», но и «проникать», «подавать надежду». Каждое слово заключает в себе не только мирские и сакральные смыслы, но и «поворачивается» относительно внешне выраженного смысла, собеседуя и предполагая смыслы внутренние. С тропами была тесно связана идея переносов (см. translatio) и перестановки (см. transumptio), которая предполагала изменение смысла и субституцию (см. substitutio). Своеобразную трансумпцию, или металепсис, представляла знаменитая «бритва Оккама», для которой характерна «страсть к номенклатуре». Средневековье также обнаружило возможности «сворачивания» смыслов сказанного в фигурах речи, каковыми являются гендиадис, силлепс, эллипс, анафора, эпифора, антитеза и умолчание. Фигуры речи, способствующие усилению самовыразительности, обнаруживают способность Средневековья представить себя в «образах неподвижности», а тропы через образы движения демонстрируют именно средневековую онтологию речи.